Трое и боги [= Трое и Дана] - Юрий Никитин

– Если очень повезет.

– По мне, лучше сгинуть, чем разлучаться. Но еще хуже, чтопо Яйцу ударит проклятый Агимас! Он же так надсмеется над нами. Ему жизнь немила, с такой-то рожей, а нас погубит с радостью, пусть со всем белым светом,ежели иначе не по зубам. Он же и его ненавидит, что так с ним обошелся!

Олег покачал головой. Пусть ради торжества над Агимасом, ноМрак вроде бы готов идти в одиночку. Таргитай смотрит отчаянными глазами, емунадо самое простое. И понятное. Как и Мраку.

– Ясно, – сказал Олег с горькой иронией. – Ради спасениямира не стоит разлучаться, но чтоб не дать Агимасу радоваться… Словом, тыготов?

Мрак сказал быстро:

– Смотря куда!

– Конечно, самое трудное – тебе. Самое ясное – Таргитаю.Пусть лезет по Дубу дальше. Отыщет Рода, попросит помощи. Или хотя бы спросит,что делать дальше. Я пойду на Край Света, знать бы, каков он… Если найду то,что надеюсь, сразу буду догонять Мрака.

Мрак смотрел набычившись. Спросил подозрительно:

– Ты не сказал, куда идти мне.

Таргитай вмешался:

– Еще не понял? Осталась только дорога к Ящеру.

– В подземный мир, – поправил Олег, отводя глаза. – Черезэто Дупло. К самому Ящеру еще идти и идти! Мрак разведает путь, хоть бы вначале, авось даже малость расчистит… Ты, когда поговоришь с Родом, вернись кэтому Дуплу. Запомнил? Дальше иди по следам Мрака. Мрак, а ты оставляй приметы,ладно?

– Постараюсь, – ответил Мрак севшим голосом. – Будут вамприметы.

Лицо оборотня серого цвета, таким изгои еще не видели.Великим чудом да случаем все еще избегал гибели, а тут самому спускаться в мирмертвых!

– Мрак, – сказал Олег отчаянным голосом, – а как еще?

– Все правильно, – выдавил Мрак. – Уважаю тебя, Олег. Как быни робел, кто бы ни наседал – ты гнешь свое. Это мы с Таргитаем – куда ветерподует… Ты нас не щадишь, но ведь и себе выбрал не самое сладкое? Ни я бы доКрая Света не добрался, ни Таргитай. Как и вам обоим не пройти с секиройстолько, сколько смогу я. Так что решено.

Он закинул мешок за спину, обнял обоих так, что затрещаликости, на миг блеснули в печальной усмешке белые зубы, и оборотень исчез закраем Дупла. Слышно, как простучали подошвы. Затем все стихло.

Таргитай сразу ощутил себя сиротой. Глаза Олега как упобитой собаки. Алатырь-камень начал светиться. Таргитай вскрикнул отчаянно:

– Ты хоть скажи напоследок! Ну приду я, ежели сумею залезтьтак высоко, а дальше?

Олег сказал раздельно, словно слова были гвоздями, которыевбивал в голову Таргитая:

– Что хотел Род, создавая этот мир? Что мы должны сделать?Для чего вообще мы, люди?

– Ежели доберусь, – сказал Таргитай жалобно.

Он обнял Олега, прижался – теплый, мягкий, домашний. Олегостро ощутил, как тяжко певцу остаться одному. Куда тяжелее, чем ему или Мраку.

– И еще спроси, – сказал Олег, спохватившись, – как вообщеуцелеть этому миру? Что нужно?

Вокруг него воздух сгустился, завертелся широкой воронкой.Красные волосы волхва трепало, как языки пламени. В зеленых глазах блестелоупорство.

Таргитай со слезами смотрел, как смерч потемнел, налилсязвериной силой, взревел, пошел вверх, внизу бешено вертелся кончик не толщешила.

Человеческая фигура едва просматривалась сквозь мутную стенувихря. Красные волосы волхва трепало, но зеленые глаза смотрели на Таргитаянеотрывно, требовательно. Смерч изогнулся, приподнялся, едва удерживаясь наострие. Человек внутри пошатнулся, растопырил руки, упираясь в стены. Таргитайсо страхом увидел, как из серой, бешено вращающейся стены высунулись пальцы. Ихсразу обдало красным, словно окатило кипятком, пальцы исчезли.

Затем смерч стремительно метнулся в сторону, тут жеобозначился вдали крохотным пятнышком и растаял. Таргитай в страхе за Олегаподумал, что лучше бы не так шибко, а то уши оторвутся на такой скорости.

Оставшись один, Таргитай всплакнул – чего стыдиться, никто жне зрит, – но слезы еще никому не помогали, вытер лицо, потуже подтянул ремни.Опять перед глазами поползла вниз, заскользила, а то и побежала, обрываясьпозади, серая скала Дерева.

Ноги сразу налились горячей тяжестью. Сердце колотилось так,что выпрыгивало через уши. Сперва, отдохнув перед расставанием, лез с полверстыбез отдыха, потом спотыкался все чаще: воздуха не хватало, на ногах будтостопудовые глыбы.

Рукоять тяжелого Меча больно колотила по затылку. Тихоненавидел, избавиться бы при случае… На миг испугался: Мрак взъярится, дажеОлег осудит, Меч не раз спасал им шкуры, но уж очень противный – чересчурхвастливый, заносчивый.

Да, от него всякий раз переполняет радость, когда сечет ворогов,потом немножко совестно… Нет, это сперва немножко, а потом уже множко, сейчасже совсем невмоготу. Видеть этот блистающий булат не хочется! Уже совсем редкоберется за рукоять, что так и просится в руки. Сама норовит залезть в ладонь!

Не зря говорят, подумал он горько, что я дурак не простой, аредкостный. Какой настоящий мужчина не мечтает о таком Мече? Даже Олегухватился бы обеими руками, хотя и на свой Посох не насмотрится, пылинкисдувает. Ведь Мечом, козе понятно, и Посох легче добыть, и летающий ковер. А ужрадости попроще: царства, каганства, кучи золота – только захоти.

А вот ему ни Меч, ни Посох, ни даже расписные пряники недороги так, как простая дудочка за пазухой. Вот она, возле сердца пригрелась,тихая, как мышка. Почему-то дороже и Меча, и Посоха, и всего-всего на свете…

И дуракам жить надобно, сказал себе сердито. Не убивать же!Начни убивать – придет черед и полудурков, затем – придурков, наконец умникиначнут выяснять, кто из них знает меньше. Еще можно изничтожать кривых, хромых!

Впереди трещало, а кора подрагивала, будто под ней билосьсердце размером с хату. Таргитай опасливо обошел по дуге. В глубине двигаетсячудовищный зверь, грызет. Если такой цапнет за ногу, то и подошву откусит.

Плечи сами передернулись, как в ознобе. Какова зверюка, чтогрызет Дуб? Он же во сто крат крепче камня и булата!

Да что червяк, напомнил себе, надо о Роде думать. Нашли когопослать! К самому мудрому и сильному самого… немудрого. Хотя, с другой стороны,Роду все одно. Ему самый сильный – тля, самый мудрый – тля, самый высокий –тля.

Род все знает, все умеет, все сделает. Он вмешается и всехспасет. Род сидит на вершине Прадуба и мечет оттедова животворные капли… Гм,чего это он так… От этих капель и пошла жизнь на свете. Стала при Роде.При-Роде. От Рода род-ня, род-ичи, род-ить, род-ина, рож-ать, у-рож-ай,род-ники… Гм, от Рода – это одно, а отродье – совсем другое…